Из трёх с половиной дней в начале сентября, проведённых на Баренцевом море, два дня я многократно наблюдал китов с берега. Их было только двое, но даже и это скромное зрелище несказанно радовало глаз. Это были малые полосатики (киты Минке), один небольшой, скорее всего подросток, длиной не более семи метров, другой крупнее, вероятно взрослый, 9 – 11 метров длиной. Ближе, чем на 150 - 200 метров к берегу киты не подходили, поэтому фотографировать их без специального объектива было бессмысленно.

В прошлом году в середине августа я также видел двух китов близко от того же самого места. Возможно, и киты были те же самые. Если это так, то здорово, поскольку это означает, что китов не трогали, сильно не беспокоили, и пищи им здесь, по-видимому, хватает.

Других китообразных не было. Два кита на большой морской залив, много это или мало?

Конечно, для океанов до начала их коммерческого освоения людьми, это ничтожно мало, но для современно мира – уже неплохо.

Ещё одна находка в эти дни – остатки выброшенного на берег полосатика. По словам руководителя местной администрации (я спросил его об этом на следующий день после находки) кита выбросило на берег чуть больше месяца назад. От него мало что осталось: медведи, росомахи, песцы, чайки и другие животные пировали здесь всё это время. Из-за почти тотального неурожая ягод в тундре царит голод, и для окрестных хищников этот кит оказался спасением. Кусок черепа, возле которого я сфотографировался, хранит следы множества зубов, поработавших над ним. На заднем плане виден такой же вычищенный позвонок кита. Судя по сохранившимся остаткам это мог быть или взрослый кит минке, или небольшой сейвал (сельдяной полосатик), или детёныш финвала. Отчего этот кит погиб, восстановить теперь невозможно, но одно то, что китов выбрасывает на берег свидетельствует о том, что киты в море есть. Ведь на берег выносится только небольшая часть погибающих в море морских млекопитающих.

В целом, по данным учёных, в Баренцевом море можно встретить шесть видов китов: малого полосатика, сейвала, финвала, синего кита, горбача и гренландского кита. Из них первые три вида могут подходить к берегу, остальных есть шанс увидеть только в открытом море или, вернее, возле ледовой кромки.

Но только один вид является сейчас более-менее многочисленным, это малый полосатик. Потихоньку идёт также восстановление численности финвалов, они встречаются примерно в десять раз реже малых полосатиков. Остальные четыре вида в этом районе мирового океана находятся на грани вымирания, встреча с ними – исключительное событие.

В целом в северной Атлантике (к северу от 20-го градуса северной широты, включая Средиземное и Балтийское моря), Норвежском и Барецевом морях обитает около 180 тысяч малых полосатиков, 18 тысяч финвалов, 1 – 2 тысячи сейвалов, столько же синих китов, около 1 тысячи горбачей и 700 гренландских китов. Суммарно – около 202 тысяч китов на акваторию примерно в четыре раза превосходящую по площади Европу. То есть один кит примерно на 200 квадратных километров акватории.

При такой ничтожной плотности киты практически не оказывают никакого положительного воздействия на морские экосистемы. Их попросту слишком мало. Мало настолько, что их как бы и нет.

В связи с этим мне вспоминаются слова академика Петербургской академии наук Николая Озерецковского. О своих наблюдения китов, относящихся к 1772 году, он писал следующее: «Я сказал, что китов зогоняют в губу или их неприятели, которых в море имеют они множество, или заманивает туда добыча; поелику осенью в несметном количестве заходит в губу сельдь, которая китам служит пищею; иногда Кольская губа преисполнена бывает различными животными, и киты выметывая из себя воду, представляют некоторой образ селения, в котором затоплены печи и из труб поднимается дым к верху» (из Книги Н.Я. Озерецковский, «Описание Колы и Астрахани»). Фонтаны у малых полосатиков почти незаметны, так что академик явно наблюдал более крупных китов.

Подсчитаем, сколько же китов минимально должно было находиться в вершине Кольского залива одновременно, чтобы производить впечатление «большого селения». Когда кит пускает фонтан, он видим, «держится в воздухе» до 6 секунд (возьмём 6), промежутки между выдохами составляют на отдыхе в среднем не менее 2,5 минут (возьмём 150 секунд). 150:6=25. То есть на один висящий в воздухе фонтан приходится не менее 25 китов, находящихся под водой, чьи фонтаны рассеялись или ещё не возникли. Для того, чтобы «селение» производило впечатление большого, надо, чтобы топились печи как минимум 50 домов (поскольку, например, 30 домов трудно назвать «большим селением»). Умножаем 50 на 25. Получается, что для того, чтобы произвести такое впечатление на академика в 1772 году, в небольшом Кольском заливе должно было находиться стадо из не менее 1250 крупных китов.

Сейчас эта цифра кажется нам фантастической, но она абсолютно согласовывается с описаниями десятков других серьезных путешественников, посещавших северные моря в 15-18 веках. В таких же и более впечатляющих сравнениях они описывали свои наблюдения не только за китами, но и за рыбами, морскими и озёрными птицами, тюленями, оленями и т.д. Читать их записки сегодня невозможно без слёз. Это описания богатейшей Земли, которую мы безвозвратно потеряли. 33 года прошли с момента введения международного моратория на китобойный промысел, но только один промысловый вид китов (финвал) начинает потихоньку восстанавливаться! И малых-то полосатиков в наши дни мы можем увидеть только потому, что этот вид китов из-за малых размеров и резвости никогда не был основным объектом охоты.

Кажется – дальше некуда терзать природу. Но и в наши дни находятся люди, которые продолжают охотиться на китов, продолжают уничтожать Землю ради развлечений или прибыли.
Хотим ли мы вернуть Земле её истинный облик? Можем ли мы это сделать? Какой мир мы оставим нашим детям и внукам? Это зависит от каждого, кто способен мыслить и действовать.

Владимир Латка